Почему-то я сам не свой,
Умираю с тоски сейчас,
Я люблю её, Боже мой,
За тепло изумрудных глаз.
Умираю с тоски сейчас,
Я люблю её, Боже мой,
За тепло изумрудных глаз.
Без тебя моё счастье на донышке,
Лишь тобою душа моя теплится,
Всех прекраснее ты моё солнышко,
Что со мною ты просто не верится.
Лишь тобою душа моя теплится,
Всех прекраснее ты моё солнышко,
Что со мною ты просто не верится.
Из океана глаз твоих,
Я пить готов любовь до гроба,
Тобой пропитан каждый стих,
С тобою каждый день особый.
Я пить готов любовь до гроба,
Тобой пропитан каждый стих,
С тобою каждый день особый.
Здравствуй, мотылёк,
На смерть свою летящий,
На яркий огонёк,
Ты вылетел из чащи.
На смерть свою летящий,
На яркий огонёк,
Ты вылетел из чащи.
Тишина, и до боли привычный стук,
Метронома в груди железной,
То ль её не хватает изящных рук,
То ли нашей любви болезной.
Метронома в груди железной,
То ль её не хватает изящных рук,
То ли нашей любви болезной.
Я слышу дыхание вечерней зори,
Как краской она расплескалась,
Взглядом проводят меня фонари,
К дому, где всё начиналось.
Как краской она расплескалась,
Взглядом проводят меня фонари,
К дому, где всё начиналось.
Миллион причин, чтобы расстаться,
Ни одной причины, чтоб любить,
Нелегко до сердца достучаться,
Нелегко понять, и всё простить.
Ни одной причины, чтоб любить,
Нелегко до сердца достучаться,
Нелегко понять, и всё простить.
Я тону, мне бы к ней, на сушу,
Что фигуркою, как лоза,
Ничего, что больную душу,
Я отдал за её глаза.
Что фигуркою, как лоза,
Ничего, что больную душу,
Я отдал за её глаза.
Не обнять мне тебя в этот вечер,
Не коснуться Божественных рук,
Снова ждёт виртуальная встреча,
И, привычный по клавишам стук.
Не коснуться Божественных рук,
Снова ждёт виртуальная встреча,
И, привычный по клавишам стук.
Сны о несбыточном, сны о далёком,
Мыслей больных миражи,
Тонешь стремительно, в море глубоком,
Чьей-то жемчужной души.
Мыслей больных миражи,
Тонешь стремительно, в море глубоком,
Чьей-то жемчужной души.